Два мира - две идеологии - Страница 52

Очевидно, что в сталинское время и руководители и лоббисты как целинной, так и кукурузной кампаний, нанесшие сельскому хозяйству страны огромный вред, были бы отнесены к категории троцкистских врагов народа, со всеми вытекающими из этого малоприятными для них последствиями.

"Неперспективные" деревни

Аграрные инновации Хрущёва не ограничились целинной и кукурузной кампаниями. Со второй половины 1950-х гг. началось давление на крестьян с требованием ликвидации личных хозяйств и запретом держать коров. За 1959-64 гг. количество коров в крестьянских хозяйствах уменьшилось на треть.

Затем была объявлена программа "укрупнения колхозов". Наиболее активно она осуществлялась в 1957-65 гг. Появились громадные хозяйства, включавшие более сотни населённых пунктов. Управление ими, из-за дальних расстояний и бездорожья, было затруднено, что снижало их рентабельность и эффективность работы. Колхозы, руководители которых сопротивлялись "укрупнению", решениями властей расформировывались, а бывших колхозников объединяли в совхозы, директора которых не избирались, а назначались.

С этим курсом согласовывалась и возникшая фактически во времена того же Хрущёва концепция "неперспективных деревень". Её суть заключалась в том, чтобы в сотнях тысяч русских деревень прекратить строительство и ремонт школ, магазинов, дорог и т. д. ― вообще ликвидировать их, а жителей переселить в укрупнённые поселки.

Программа ликвидации "неперспективных" деревень была разработана в начале 1960-х гг. группой экономистов (получивших за эту "научную работу" звания докторов наук, а некоторые и академиков). Её реализация продолжалась и после снятия Хрущёва. Так, правительственные постановления 1970-х гг. предусматривали ликвидацию в Нечерноземной зоне РСФСР около 2/3 сёл.

Результатом ликвидации "неперспективных" деревень стало сокращение на селе доли трудоспособного населения, особенно молодежи, снижение рождаемости ― обезлюживание российской деревни. Это повлекло за собой дальнейшее уменьшение объёмов сельскохозяйственного производства и вынужденный переход к "замещающему" продовольственному импорту ― зерна из США и Канады, сахара — с Кубы, овощей и фруктов ― из "братских социалистических стран".

Из воспоминаний П. Ф. Кононкова

(фрагменты из второй части мемуаров П. Ф. Кононкова)

О колхозах и совхозах

Сегодня бездарные журналисты и писатели по существу предают "анафеме" проведенную в тридцатых годах прошлого столетия коллективизацию сельского хозяйства в СССР. Причём эта категория из четвертого сословия не являлась свидетелями проведения коллективизации сельского хозяйства в нашей стране, они только рьяно одобряют самодурство Ельцина, который одним росчерком пера расформировал все колхозы и совхозы, а на вопрос о том, как быть с обеспечением населения продуктами питания, заявил "мы их закупим". Это привело к тому, что в настоящее время Российская Федерация полностью лишилась продовольственной безопасности.

Единоличное крестьянское хозяйство было отсталым и низкопродуктивным производством. Хорошо помню работу в коммуне "Восток" Березовского района Красноярского края в 1935–1938 гг. В этот период мои три старших брата и сестра учились в высших учебных заведениях, брат Кирилл, 1930 года рождения учился в железнодорожном техникуме, а трое младших братьев жили с родителями.

Родители работали в колхозе, в летний период практически весь световой день, а не установленные в промышленности восемь часов. У нас тоже были свои обязанности по домашнему хозяйству. Мы должны были обеспечить кормом двух свиней на откорме, пропалывать посевы и посадки овощных культур и картофеля и проводить рыхление, а картофель дополнительно окучивать. При необходимости проводить полив огурцов и белокочанной капусты Насчёт объёмов — только одного картофеля было от 0,7 до 1 га посадки.

Далее, вытканное в зимнее время на ткацких станках полотно изо льна нужно было летом отбеливать. Поэтому в нашу обязанность входило утром в деревянных бочках замочить это полотно и затем расстелить на траве для отбеливания на солнце. Вечером же, до захода солнца, их нужно было собрать в стопки-"гармошки" и перенести под навес. А на следующий день вновь намачивать в воде, расстилать и т. д. И делать нужно было ежедневно до тех пор, пока родители не скажут, что полотно отбелено и эту работу можно прекратить.

Кроме того, в период уборки зерновых, в частности пшеницы, мы должны были в 3–4 часа дня принести маме молоко и хлеб для того, чтобы перекусить во время небольшого периода. А в нашу обязанность входило скошенные мамой серпом стебли пшеницы с колосьями и связанные в снопы собрать и установить в суслоны для дальнейшего дозаривания и досушки с целью в дальнейшем свести их и уложить в скирды, в которых они находились до обмолота.

Поскольку летом мы ходим босиком, то, придя на поле, где после скашивания основного урожая (стеблей и колосьев) оставались остатки стеблей высотой 20–30 см, которые назывались стерней, ходить по которой было не очень приятно, так как довольно болезненно укалывали ноги выше стопы.

Должен сказать, что труд женщин на жатве пшеницы серпом являлся очень тяжелым, по тяжести вторым после шахтерского труда. В то же время производительность жатвы хлебов с использованием серпов была очень низкой. Между тем, правительство Советского Союза быстрыми темпами развивало промышленность, и к 1942 году стали поставляться для уборки хлебов жатки-лобогрейки на конной тяге (одна пара лошадей). Жатка имела захват более 2 метров, впереди установлено режущее устройство стеблей пшеницы, а также устройство, в котором три мотовила пригибали стебли к полотну жатки, а когда набирался по размеру снопа, то четвертое мотовило опускалось ниже и сбрасывало сформировавшийся сноп. В 1943 году, уже когда я был студентом Ачинского сельскохозяйственного техникума, на летней практике в учхозе техникума, с применением указанных жаток полностью был исключен тяжёлый и малопроизводительный способ уборки пшеницы в ручную серпами.