Два мира - две идеологии - Страница 80


К оглавлению

80

Некоторые видные деятели культуры, связанные с троцкистами-искусствоведы О. Брик, И. Грабарь, ― в конце 1920 — начале 30-х гг., сочли разумным добровольно отойти от активной публичной деятельности и покинуть административные посты, которые они занимали.

Авербах, благодаря родству с начальником ОГПУ-НКВД Ягодой, даже после роспуска РАППа некоторое время оставался довольно влиятельной фигурой в партии и литературном мире.

...

"ЦК доверил ему руководство парторганизацией Магнитогорска. Там Леопольд Авербах развязал процесс по делу о саботаже, лично выступил с обвинительной речью против технических специалистов, что привело, как водится, к вынесению смертных приговоров" (Серж).

В 1934 году Авербах был соредактором, вместе с Горьким, престижной по тем временам хвалебной книги про БеломорЛаг.

Арест Ягоды 1 апреля 1937 года повлек за собой репрессии против связанных с ним бывших боссов РАППа. Через три дня, 4 апреля был арестован Авербах; в мае были исключены из партии Киршон, Бруно Ясенский и другие. Почти все они позже были расстреляны.

В январе 1938 года был арестован бывший руководитель МОПР, редактор "Правды", журналов "За рубежом" и "Крокодил" М. Кольцов (Фридлянд). Причиной его ареста послужила докладная записка Сталину от комиссара Интербригад в Испании Андре Марти, обвинявшая Кольцова в связях с испанскими троцкистами:

...

"Мне приходилось уже и раньше, товарищ Сталин, обращать Ваше внимание на те сферы деятельности Кольцова, которые вовсе не являются прерогативой корреспондента, но самочинно узурпированы им. Но в данный момент я бы хотел обратить Ваше внимание на более серьёзные обстоятельства, которые, надеюсь, и Вы, товарищ Сталин, расцените как граничащие с преступлением. 1. Кольцов вместо со своим неизменным спутником Мальро вошёл в контакт с местной троцкистской организацией ПОУМ. Если учесть давние симпатии Кольцова к Троцкому, эти контакты не носят случайный характер".

16 мая 1939 года был арестован Бабель. Участие в работе Петроградской ЧК в 1918-19 гг., за давностью времени, не ставилось ему в вину. Зато следствие очень интересовалось его дружескими связями с видными зарубежными писателями-троцкистами, прежде всего Мальро, а также близкими отношениями с Хаютиной, женой бывшего наркома НКВД Ежова, к тому времени уже сидевшего в тюрьме.

20 июня 1939 года был арестован Мейерхольд, восторженный поклонник Троцкого, посвятивший ему одну из своих послереволюционных пьес. Следователи допрашивали его о связях с крупными троцкистами Богуславским и Дробнисом, подсудимыми второго московского процесса; о его политических покровителях 1920-х гг., которые, все как на подбор, были противниками Сталина. "Все без исключения его кремлёвские покровители оказались позднее в рядах либо правой, либо левой оппозиции и были уничтожены Сталиным". Из библиотек изъяли книги Мейерхольда и хвалебно-рекламные статьи о нём его единомышленников.

2 февраля 1940 года Бабель, Мейерхольд, Кольцов были расстреляны. Всего до начала войны было репрессировано более 40 % участников I съезда Союза советских писателей (из которых более 65 % состояли в партии). Как правило, основным пунктом обвинения пролетарских писателей являлась связь с троцкистами.

Политическое поражение троцкизма в конце 1920-х гг. повлекло и значительное снижение заказов ещё недавно востребованным писателям и художникам, включая тех, чьи произведения рапповская критика объявляла "эпохальными шедеврами мирового класса".

Многие советские деятели культуры тяжело восприняли эти перемены. Так, Бабель, в разговоре со своим единомышленником Эйзенштейном сетовал на трудное, по его мнению, положение, сложившееся в сталинском СССР к середине 1930-х гг. в области культуры:

...

"Талантливым людям нет места на советской почве. политика партии в области искусства исключает творческие искания, самостоятельность художника, проявление подлинного мастерства".

...

"Советская литература пережила чудесный расцвет между 1921 и 1928 годами <!>. Начиная с 1928 года, она приходит в упадок и угасает" (Серж).

...

"Всюду ложь, издевательство и гнусность" (Чуковский).

...

"Алексей Толстой, когда выпивал, тоже кричал, что почти невозможно писать под таким гнётом" (Серж).

Принципиальные противники сталинского режима так и не стали сотрудничать с ним -

...

"мне бы никогда не нашлось места в этой пресмыкающейся литературе; даже мои отношения с писателями были нелегки" (Серж).

Однако перед большинством представителей советской творческой интеллигенции встал вопрос: "как и на что жить??"

Во второй половине 1930-х гг. уцелевшие от чисток троцкисты в союзах писателей, художников, композиторов, скульпторов, кинематографистов уже наперебой рвались к обслуживанию сталинских социальных заказов. Недавние певцы пламенных революционеров, комиссаров ЧК-ГПУ, организаторов БеломорЛага теперь превозносили передовиков производства, знатных трактористок, героев-лётчиков; ставили хвалебные фильмы о Дмитрии Донском, Александре Невском, других русских полководцах и деятелях культуры.

Правда, нельзя сказать, чтобы этот переход дался большинству из них безболезненно. Им приходилось преодолевать отвращение, ломать свой характер, насиловать собственную природу, что вызывало у многих душевные потрясения, нервные травмы, сердечные шрамы и раннее облысение. А обострившаяся конкуренция за доступ к госзаказам разжигала в их среде ожесточённую междоусобную грызню.

80