В своё время Н. П. Дубинин поднял на щит работы В. Сахарова по получению тетраплоидов гречихи, у которой семена были значительно крупнее, чем у диплоидной. Утверждалось, что это прорыв в селекции и описывались радужные перспективы внедрения в производство тетраплоидной гречихи. Однако общая урожайность зерна у тетраплоидной гречихи оказалась в несколько раз меньшей, чем у диплоидной. На этом и закончился "бум" с полиплоидией. Тем не менее, в изданном недавно четырёхтомном собрании трудов Н. П. Дубинина были вновь полностью перепечатаны хвалебные "оды" в честь тетраплоидной гречихи, хотя эти утверждения не нашли подтверждения в сельскохозяйственном производстве. При переиздании эпистолярного наследия Н. П. Дубинина издатели должны были либо изъять эти материалы и не перепечатывать, либо сделать примечание, в котором указать, что эти положения не нашли подтверждения в производстве, чего к сожалению, не было сделано.
Чтобы читатель сам мог составить свое мнение о работах Н. П. Дубинина в период Великой Отечественной войны, мы приведем некоторые выдержки из текста его книги "Вечное движение".
..."Как только в первый раз я усыпил эфиром несколько дрозофил и стекло со спящими мушками положил под объектив бинокулярной лупы, а затем посмотрел на них сквозь окуляр, я понял, что сердце мое навсегда отдано этому очаровательному, чудному созданию. Неведомо было мне в тот час, что величайшие мои радости и величайшие горести будут связаны с этой безобидной, прелестной фруктовой мушкой, что ее имя будет звучать и как проклятие и как призыв и что я буду сурово осужден многими противниками генетики за мою любовь к ней…
В Алма-Ате в 1942–1943 годах я экспериментировал с дрозофилой. Сады, склады и винный завод в Алма-Ате были полны миллионами плодовых мушек. Здесь был неисчерпаемый резерв материала для экспериментов по естественным популяциям. Опыты с дрозофилой, заложенные в Алма-Ате, послужили одному из моих самых крупных исследований по генетике популяций.
После сбора дрозофил было заложено несколько сот линий, и опыт начался. Этот опыт превратился в обширнейшее исследование, которое продолжалось в течение трех лет — до 1945 года.
В Москву были привезены 20 ящиков с дрозофилами из Алма-Атинских популяций, и здесь, в московской лаборатории продолжилась работа по выявлению природы явления внутрипопуляционного гетерозиса
С осени 1943 года исследовательская работа у нас заметно усилилась еще в одном направлении. Наряду с изучением природы внутрипопуляционного гетерозиса, которое проводилось на линиях дрозофилы, привезенных из Алма-Аты, мы детально стали изучать некоторые процессы эволюции популяций на дрозофилах, обитающих на севере, в том числе в Москве и в окружающих ее районах. Это был другой вид дрозофилы, который называется дрозофила погребальная, или, по-латыни, дрозофила фунебрис. Это более крупные сравнительно с плодовой дрозофилой черные мушки, живущие на портящихся овощных и других отбросах (подчеркнуто нами ― П. К.).
Изучая популяции этого вида, мы еще до войны нашли, что некоторое количество особей в каждой популяции, взятой из разных мест страны, характеризуется определенными структурными изменениями в хромосомах. Эти изменения носят название инверсий, так как они представляют собой поворот на 180 градусов того или иного участка внутри хромосомы. В результате в повернутом участке хромосомы блок генов этого участка расположен по отношению к хромосоме в целом в обратном порядке. Наличие этих структурных изменений в хромосомах можно безошибочно устанавливать с помощью рассмотрения клеток из слюнной железы личинок под микроскопом. Было известно, что разные виды дрозофил отличаются друг от друга инверсиями. Однако как же идет эта эволюция внутри популяции, когда происходят процессы становления новых видов? Долгое время считалось, что инверсии нейтральны, в силу законов чисто случайного распределения мутаций они оказываются присутствующими в природных популяциях.
В работах 1943–1945 годов нам удалось раскрыть иную картину. Опыты отчетливо показали, что распределение инверсий связано с действием естественного отбора в природе. Известно, что принцип естественного отбора занимает центральное положение в эволюционной теории Дарвина. Но, будучи великолепной дедукцией из массы фактов, он тем не менее очень трудно поддается экспериментальному изучению. Даже современная теория эволюции имеет в своем распоряжении мало фактов о действии естественного отбора в природе, которые были бы строго обоснованными как в качественном, так и количественном отношении.
Тем поразительнее было открытие, что ничем внешне не изменяющие облик дрозофил структурные изменения хромосом, казалось бы, скрытые в глубинах ядра клетки, через какие-то биологические механизмы, через преобразования в действии генетической информации, записанной в хромосомах, оказываются отчетливым образом связанными с деятельностью естественного отбора. Изучая сотни и тысячи особей, оказалось возможным установить характер естественного отбора на базе строгих количественных методов.
Работа по эволюции хромосом в популяциях дрозофилы фунебрис принесла нам огромное удовлетворение. Она дала возможность сделать целый ряд открытий. Вначале мы изучали хромосомы у особей дрозофилы фунебрис, пойманных в Москве. Этот вид дрозофилы в отличие от плодовой дрозофилы является действительным космополитом, обитая как на юге, так и на севере. После первых же анализов московских дрозофил фунебрис мы были поражены, найдя у них громадную хромосомную изменчивость, которая выражалась в наличии у особей четырех инверсий.